За горами — горы

 

МЕНЮ


Главная страница

РАЗДЕЛЫ


Атипичная пневмония
Африканская чума свиней
Вирус mers
Вирус Эбола
Корь
Лихорадка Денге
СПИД
Туберкулез
Холера
Эпидемия Гриппа

АРХИВ


Январь 2016 (26)
Декабрь 2015 (195)
Ноябрь 2015 (141)
Октябрь 2015 (109)
Сентябрь 2015 (123)
Август 2015 (58)
Июль 2015 (59)
Июнь 2015 (97)
Май 2015 (19)
Апрель 2015 (23)
Март 2015 (57)
Февраль 2015 (47)
Январь 2015 (79)
Декабрь 2014 (89)
Ноябрь 2014 (101)
Октябрь 2014 (48)

2016-01-09 11:48


Туберкулез


В издательстве Corpus вышла книга «За горами - горы» американского журналиста Трейси Киддера о враче Поле Фармере, который мечтает вылечить всех людей на земле. Он ездит по миру и оказывает медицинскую помощь бедным в тех странах, где люди до сих пор умирают от туберкулеза и других инфекционных болезней, легко поддающихся лечению при наличии необходимых лекарств и оборудования. ТД публикует отрывок из главы о визите Фармера в московские СИЗО в 1998 году

Обложка книги «За Горами - Горы».Фото: издательство Corpus

Купола собора Василия Блаженного. Фармер считал, что это одно из самых красивых строений в мире, запятнанное, однако, кровавой победой Ивана Грозного над татарами, в честь которой его возвели. Вымарывание истории всегда служит интересам власть имущих, любил он повторять. Как бы то ни было, я понимал, что в собор мне с ним не попасть. В Москве нас ожидал туристический маршрут по-фармеровски, поездка, какую можно совершить в любом крупном городе планеты. Нам - Фармеру, мне и прилетевшему из Нью-Йорка Алексу Гольдфарбу - предстояло посетить тюрьму.

«Матросская тишина», самая большая московская тюрьма, - это СИЗО, следственный изолятор. Здание огромное, но представить себе его точные размеры я затруднялся, путаясь в бесконечных поворотах, низких дверных проемах, через которые надо проходить, пригнув голову, подъемах по старым железным лестницам, длинных коридорах, напоминающих туннели подземки. Стены коридоров были кое-как обиты желтым материалом вроде фанеры.

- Летом,- шепнул мне Фармер,- вентиляция тут работает не ахти. - И добавил: - За последние годы я изрядно поднаторел в сравнительной пенологии.

Мы миновали разные «климатические зоны» - тепло, холодно, снова тепло - и области разнообразных запахов, от пищевых до вовсе непонятных, о происхождении которых и задумываться не хотелось.

- Не потеряйтесь,-сказал нам представитель тюремной администрации. - Тут не лучшее место для заблудших.

Нам встретилась вереница заключенных, одинаково одетых в тренировочные штаны и потрепанные пальто и шапки. В тусклом свете их лица казались серыми. У одного нос загибался таким крюком - я подобного в жизни не видел. Наконец мы добрались до тюремной больницы.

- Вспомните Кубу, - шепнул мне Фармер, - и посмотрите на это убожество.

Сопровождавшие нас врачи в уныло-зеленой форме и чиновники от здравоохранения в такой же уныло-зеленой форме сами жаловались на здешние условия. Они открыли нам дверь в камеру для больных СПИДом.

- Тут народу меньше, чем в обычных камерах, - пояснила женщина-врач.

- Сколько?-- В этой камере всего пятьдесят.

Туберкулез и тюрьма в России. 1998-1999
Камера туботделения СИЗО в старинной тюрьме Нижнего Новгорода. Август 1998 г.
Фото: Сергей Гитман/Международный научный фонд

Фармер вошел первым, за ним переводчик. Мы оказались в неопрятном сером помещении, поменьше многих американских гостиных, заставленном рядами двухэтажных кроватей. На веревках сушилось белье. Большинство заключенных были молоды. И снова серые лица - возможно, из-за того же тусклого освещения? Фармер тотчас принялся пожимать мужчинам руки, хлопать их по плечам, и мгновение спустя они уже громко, наперебой, выкладывали ему свои горести.

- Вам бы в судах защищать права подсудимых, больных СПИДом, - заметил один из них.

- Скажите ему, что в США я этим занимаюсь, - попросил Фармер переводчика. - Но поскольку я не гражданин России-
Еще один заключенный, самый старший и, судя по всему, призванный говорить от имени всех присутствующих, сообщил, что был лишь свидетелем убийства, но из-за СПИДа получил пятилетний срок. А самому убийце (их судили вместе) дали всего три года.

- Как выйду, башку ему отрежу, - заключил он. -Все рассмеялись - и заключенные, и врачи. Смех оглушительно отдавался от стен тесного помещения. Фармер сделал себе пометку: «Больных СПИДом сажают на более долгие сроки?»- и обещал передать информацию специалисту по СПИДу во Всемирном банке. Затем он поблагодарил заключенных.

Старший сказал:

- Вы бы почаще нас навещали.

- Я бы с удовольствием, - ответил Фармер.

Мы покинули камеру с пятьюдесятью больными СПИДом. Дверь захлопнулась за нами. Грохот тяжелого старого металла о металл эхом прокатился по слабо освещенному коридору. Ни коридору, ни эху словно бы не было конца.

- Представляете, каково слышать это с той стороны двери? - спросил я Фармера.



Доктор Пол Фармер в больнице Байалпата.Фото: Nyaya Health/Flickr

- Каждый раз представляю, - ответил он.- Да и не так-то трудно вообразить себя совершающим -ошибку, которая приведет в камеру в этих стенах. В то время в России уголовное правосудие было так перегружено, что молодой парнишка, стянувший батон хлеба или бутылку водки, мог угодить в тюрьму и целый год, если не четыре, томиться в СИЗО, пока дело дойдет до суда. Во время ожидания либо отсидки ему с высокой вероятностью светило заражение туберкулезом - по оценкам, около 80 процентов российских заключенных являлись носителями палочек Коха. И тогда его шансы слечь с активной формой болезни были куда выше среднего, поскольку в тюрьме этому способствовали плохая гигиена, нездоровое питание и изобилие других заболеваний. Между тем в скудно финансируемых тюремных больницах оборудования и лекарств не хватало даже для того, чтобы нормально лечить лекарственно-чувствительный ТБ. Молодой заключенный мог подхватить чувствительный штамм, который потом вследствие неадекватного лечения разовьется в МЛУ-ТБ.

Или же - такая вероятность возрастала день ото дня - он мог получить уже готовый устойчивый штамм от заразившего его товарища по несчастью и умереть, так и не дождавшись приговора за кражу батона.

Нас провели по очередному извилистому коридору, вниз по железной винтовой лестнице и через помещение, смахивавшее на средневековый пыточный подвал. Мимо нас прошел старик, кативший перед собой тележку, уставленную большими алюминиевыми бидонами. Из одного торчал огромный половник. Старик остановился у двери камеры. В дверном окошке появилось чье-то лицо.

Туберкулез и тюрьма в России. 1998-1999
Огромная камера - более 100 человек - туботделения СИЗО в старинной тюрьме Нижнего Новгорода. Август 1998 г.
Фото: Сергей Гитман/Международный научный фонд

- Еда здесь вообще-то неплохая, - поведал мне Фармер. - Соленая.

Высокая похвала от врача-гипертоника.

Мы пришли в туберкулезное отделение. Сотрудник тюремной администрации пустился в объяснения:

- Врачи работают сверхурочно и почти не защищены. Рентгеновское оборудование изношено. Даже для текущих пациентов не хватает лекарств. Лабораторных услуг город нам не оказывает.

Они сами не знали, сколько у них больных с лекарственно-устойчивыми штаммами. Но уж точно не несколько человек. Туберкулезом страдали 100 тысяч заключенных, МЛУ-ТБ - вероятно, около 30 тысяч. В октябре Фармер выступал в телепередаче «6о минут», рассказывал об эпидемии в России и бывших республиках СССР.

- Мы объявим чрезвычайную ситуацию в области здравоохранения на мировом уровне, - говорил он.

- Как скоро ситуация выйдет из-под контроля? - спросил ведущий.

- По мне, так уже вышла, - ответил Фармер.

Мы задержались в вестибюле туберкулезного отделения. Кто-то из русских врачей сказал:

- Мы не получаем информации из других учреждений, откуда к нам поступают заключенные. У нас тут такой вокзал. Пятьдесят процентов не из Москвы.

Фармер поинтересовался, как долго больному ТБ заключенному добираться отсюда в сибирскую тюрьму.

- Примерно месяц. Их пересылают по этапу. Продолжать лечение в пути нет никакой возможности.

Повернувшись к Гольдфарбу, Фармер тихо прокомментировал:

- Эти перевозки заключенных обернутся кошмаром. Мы снова зашли в камеру, на сей раз к туберкулезникам. В целом она мало отличалась от предыдущей, разве что народу побольше, и воздух более влажный, - результат дыхания множества больных легких. Несколько человек кашляли. (Каждый на свой лад, подумал я: вот шаляпинский бас, вот баритон, вот тенор.) Фармер стоял возле кровати, слегка опираясь рукой о матрас верхней койки.

- Хорошо выглядите, - сказал он одному из заключенных. - Кто-нибудь кашляет кровью?

- Нет.

- Значит, в целом вы идете на поправку?

- Ну хоть не под откос, - отозвался кто-то.

Фармер поинтересовался, откуда они. Грозный, Поволжье, Баку.

- Скажите им, что я был в Баку, - обратился Фармер к переводчику. - И что здесь лучше. Скажите, что я был в колонии номер три.

Молодой человек, сидевший на верхней койке, оживился:

- А я вас видел в третьей. С вами была женщина.

- Совершенно верно! - воскликнул Фармер, пожимая -парню руку. - Рад видеть вас снова.



Туберкулез и тюрьма в России. 1998-1999
Наглядная агитация в колонии в Мариинске, находившейся под патронажем «Врачей без границ».
Фото: Сергей Гитман/Международный научный фонд

Пришло время прощаться. -Через переводчика Фармер пожелал больным удачи.

- Скажите им: я надеюсь, что все они поправятся.

Мы направились обратно в помещения администрации.

- Нравится мне здешний медперсонал, - признался Фармер. - Они стараются. - Он повернулся к переводчику: - Передайте Людмиле, что врачи в этой тюрьме, по-моему, всей душой преданы своей работе.

Свой отзыв он адресовал именно врачу Людмиле неслучайно. Она рассказывала ему, как один итальянский правозащитник, инспектировавший учреждение, обвинил ее в жестоком обращении с больными СПИДом, имея в виду их изоляцию от остальных заключенных. Фармер на это ответил: «В рассаднике туберкулеза?! Не изолировать их было бы нарушением прав человека!»

Пока мы шли по коридору, Фармер тихо говорил мне:

- У них тут семьсот больничных коек, из которых пятьсот заняты туберкулезниками. Подсказка, лишь подсказка, что, возможно, имеет место проблема.

Один из врачей пожаловался Фармеру, что помимо лекарственной устойчивости повышается еще и заболеваемость сифилисом. Тревожный знак: разгул сифилиса провоцирует разгул СПИДа, который, в свою очередь, значительно усугубит эпидемию туберкулеза.

- Катастрофа, черт подери, - бормотал Фармер.

Тем временем нас проводили в зал для совещаний с выкрашенными в горчично-желтый цвет стенами. Большой стол был уставлен угощениями.

- Ой, спасибо! Как приятно! - громко воскликнул Фармер и, обращаясь ко мне, вполголоса добавил: - Вот этого я и боялся. Ненавижу водку.

Однако сел и лихо опрокинул рюмку, искусно притворяясь, будто ему нравится. Точно как в Гаити, когда его потчевали продуктами пятой группы. Зазвучали тосты. Ответные речи Фармера постепенно становились все длиннее.

- В Гаити я работаю с юности, уже без малого два десятка лет, и несколько лет назад власти Массачусетса пригласили меня в комиссию штата по борьбе с туберкулезом. А я их спрашиваю: «И на кой мы такие нужны?» В Гаити у меня было несколько пациентов с МЛУ-ТБ, я взял у них мокроту на анализ, привез в Бостон и отдал в лабораторию, надписав «Пол Фармер, комиссар ТБ». Я хотел, чтобы там сделали анализ моих гаитянских образцов, и они все сделали без единого вопроса. Поэтому я стал возить туда образцы все чаще, потом и из Перу тоже, и в конце концов у меня, разумеется, попросили объяснений. Я ответил:
«Массачусетс - солидный штат. В нем есть все для лечения ТБ: большие лаборатории, фтизиатров хоть отбавляй, специально подготовленных медсестер и лаборантов полно. Одного только не хватает - туберкулеза».

Начальник русских врачей, полковник, рассмеялся. Одна из его подчиненных без тени улыбки сказала:
- У нас туберкулеза хоть отбавляй, а лабораторий нет.

Снова тосты, снова водка. Полковник сунул руку в карман, потянул было оттуда пачку сигарет, но остановился, чтобы спросить Фармера:

- Америка - демократическое государство?

Лицо Фармера стало серьезным:

- На мой взгляд, государству с огромными ресурсами легко называться демократическим. Я себя считаю прежде всего врачом, а уж потом американцем. У нас с Людмилой одна национальность - забота о больных. Американцы - ленивые демократы. Как представитель той же национальности, что и Людмила, я убежден: богатые могут сколько угодно провозглашать себя демократами, но наши больные - не среди них.

Я думал, на этом он успокоится, но он всего лишь сделал паузу ради переводчика, чтобы тот не отстал.



Туберкулез и тюрьма в России. 1998-1999
Огромная камера - более 100 человек - туботделения СИЗО в старинной тюрьме Нижнего Новгорода. Август 1998 г.
Фото: Сергей Гитман/Международный научный фонд

- Знаете, я очень горжусь тем, что я американец, потому что это дает мне много возможностей. Я могу свободно путешествовать по миру, могу запускать проекты. Но это называется привилегией, а не демократией.

По мере его выступления полковнику все труднее становилось контролировать выражение лица. Наконец он не выдержал и расхохотался.

- Да я просто собирался спросить, не возражаете ли вы, если я закурю, - пояснил он.

Гольдфарб поморщился:

- Пол! Он спрашивал разрешения закурить, а ты ему толкнул речь о социализме и демократии.

- Но речь была замечательная, - сказал полковник, улыбаясь Фармеру, у которого уже явно слипались глаза.

Почти в любой стране заболеваемость ТБ в тюрьмах намного выше, чем среди гражданского населения. Но в пенитенциарных учреждениях России она была не просто выше, а выше в сорок-пятьдесят раз. Более того, у большинства больных заключенных оказывались резистентные как минимум к одному препарату штаммы, а в некоторых тюрьмах до трети больных страдали полномасштабным МЛУ-ТБ.

 Туберкулез стал наиболее частой причиной смерти в тюрьме, но не все больные умирали там. Многие успевали выйти на свободу и посеять свой лекарственно-устойчивый штамм МБТ среди гражданского населения. К тому же их и после освобождения не лечили, в основном потому, что гигантская система борьбы с ТБ в России лежала в руинах.

Ситуация складывалась жуткая, но мировое сообщество пока реагировало на нее вяло. Пять-шесть иностранных организаций искали способ взять эпидемию под контроль. Бюджет на расходы у большинства из них был весьма ограничен - у кого несколько сот тысяч долларов, у кого миллион или два. Не все их проекты были хорошо организованы, но все запускались путем преодоления немыслимых препятствий - и все продемонстрировали вовсе не то, что планировалось: одна стратегия DOTS не только не поможет, но и расширит эпидемию. В Ивановской области американские Центры по контролю и профилактике заболеваний сознательно лечили больных МЛУ-ТБ препаратами, к которым их туберкулез был устойчив, и вылечивали всего пять процентов. И Фармер предсказывал, - как потом выяснилось, верно, - что у многих из этих пяти процентов случится рецидив. Даже «Врачи без границ», получившие Нобелевскую премию за работу в России, до сих пор применяли только DOTS и вылечивали всего 46 процентов своих больных в ФКУ ЛИУ-33 Кемеровской области. «Отлично организованные клинические ошибки» - так называл Фармер эти проекты в своей статье.

Эпидемия в сибирских тюрьмах оказалась хуже всего, что ему довелось повидать в Перу, а в некоторых аспектах даже хуже всего, с чем он сталкивался в Гаити. Поэтому, вернувшись в Москву из поездки по колониям, Фармер с Гольдфарбом устроили пресс-конференцию, чтобы сообщить миру страшные вести. Однако в тот же день в Вашингтоне независимый прокурор обнародовал свой отчет по скандалу с Моникой Левински. Так что репортеров к ним пришло совсем мало.

Трейси Киддер «За горами - горы. История врача, который лечит весь мир». Перевод с английского: Екатерина Владимирская и Наталья Сонина. Издательство CORPUS, 2015.

Фотографии Сергея Гитмана из проекта «Туберкулез и тюрьмы в России (1998-1999)», снятого при поддержке Международного научного фонда (Фонд Сороса).


Источник: takiedela.ru