Сегодня мы публикуем анонимный монолог жителя Уфы, который из-за халатности врачей заболел плевритом, после переросшим в туберкулез. Первая часть — о диагностике легочного заболевания и быте простой уфимской больницы.
Несколько лет назад я учился в УГАТУ. В один не очень прекрасный день пошли мы с группой на очередное занятие физкультурой, на которое я оделся не по погоде, а за окном был уже ноябрь. Мы начали бегать и я, естественно, простыл, а после начал кашлять. Проблемы начались с того, что кашель долгое время не проходил, несмотря на лечение. Меня это стало напрягать и я отправился в поликлинику при УГАТУ, сказал, что мой кашель не проходит уже 2-3 месяца, а лечение не помогает.
Мне сказали сделать снимок — флюрографию. В той же клинике я сделал снимок, показал его врачам и те ответили, что все в порядке, прописали уколы повышающие иммунитет и отправили домой.
Я стал колоть эти лекарства, эффекта никакого не было. Суммарно, с нового года и примерно до мая, со мной всегда был этот кашель. А вот в мае к нему прибавилась температура, под 40 градусов, я просто лежал, кашлял и горел. Знающие люди посоветовали пойти в тубдиспансер и сделать снимок. Там врачи прямо сказали, что еще неделя дома и я бы просто умер, плевральная жидкость начала бы заливать легкие и я бы задохнулся. Естественно, я показал старый снимок из больницы УГАТУ и спросил, «А почему тогда на нем все было в порядке»? Врачи сказали, что даже на нем отчетливо видно потемнение и если бы врачи вовремя заметили проблему то можно было обойтись без операционного вмешательства.
Кстати, большинство легочных заболеваний в Уфе лечат именно в туберкулезном диспансере, так что, мне пришлось туда лечь.
Соседи по палате сразу сказали: «Что за диагноз? Плеврит? Будешь с тузиком ходить!». Я сразу спросил, что это за тузик, они лишь рассмеялись: «Узнаешь».
Лежу я, медсестра поставила капельницу, все вроде в порядке. А я не знал, ну и никто не сказал, что нельзя активно двигаться, и перевернулся на другой бок. Сосед по палате внезапно крикнул «Эй, новенький, у тебя там задувает!». Я посмотрел на руку, а там огромная шишка. Игла вышла из вены и раствор начал попадать в ткани, растягивая кожу. Медсестра переставила капельницу, наругала и объяснила, что двигаться нельзя, наверное проще все переделывать, чем сразу объяснить правила.
Чуть позже меня отправили в процедурную, спрашивают — «Есть аллергия на препараты?», ну а откуда мне знать, у нас кто-то занимается таким тестированием в детстве? Врачи обрадовались: «Раз не знаешь, значит нет». Меня посадили на стул и сказали сильно обнять его спинку. Я сел, прижался и чувствую укол под лопатку, это было обезболивающее, такое ощущение, что на часть спины опустилась холодная простыня, а врач сказал обнимать спинку стула сильнее. Начал чувствовать толчки в спину и почувствовал усиливающеееся головокружение. Врач спрашивает, все ли нормально, я ответил что да, он уточнил не кружится ли голова, я ответил, что кружится со страшной силой.
Он тут же начал кричать «Сестра, нашатырь!»
Мне дали нашатыря, я уже сижу в полубессознательном состоянии и чувствую, как что то с силой вытаскивают из спины. Как оказалось, между ребер во мне была огромная игла.
Легкие находятся в подобие мешка — плевре. Между легким и плеврой должна быть пустота, а при плеврите там копится жидкость и мне ее откачивали.
Забавно, что узнал об этом я уже после операции. Меня положили на кушетку, стали мерить давление и посоветовали отдохнуть. Через 10 минут оказалось, что операция только началась — снова игла в спине…
После стали задавать вопросы о здоровье, о болезнях, заполнять карточку, проще говоря. При этом я сижу в полубессознательном состоянии, но от нашатыря отказываюсь, от него мне становится только хуже. Остался последний вопрос — «До палаты сам дойдешь?». Конечно дойду! Мне в руку дают что то вроде небольшой петли из марли и говорят «Держи и не разбей!». Со всем соглашаюсь, не понимаю о чем вообще речь, дали какую-то банку с трубками. Кое как добрался до своем палаты под радостные крики соседей «О, еще один с тузиком пришел!». Я ничего не понимаю, а как оказалось, все это время в моей спине торчала трубка, которая вела вот в эту банку. Жидкость из плевры откачивалась в банку, а я ничег оне чувствовал, спасибо обезболивающему.
Медсестра объяснила общие правила: не переворачиваться, спать на одном боку и другие. Естественно, ночью я неудачно перевернулся и почувствовал словно нож в ребрах, когда я задел трубку и она вонзилась в легкое.
С этой банкой я ходил почти неделю, в общей сложности из меня вытекло около 2.5 литра жидкости…
Со мной в одной палате лежал мужичок, он как-то раз неудачно встал из-за стола — и стол впился ему под легкое, особо сильно. И получилось, что его легкое как бы замялось вовнутрь. Ему поставили такую же трубку как у меня, только на конце была не банка, в которую капает жидкость, а что-то вроде гармошки. Когда он дышал, гармошка раскрывалась и сжималась, и со временем его легкое выпрямилось. Такое вот лечение.
В тубдиспансере несколько этажей, я лежал там, где людей готовили к операциям — например, к таким, где нужно вырезать сегмент легкого или что-то подобное.
Там были этажи костного туберкулеза — это когда кости просто разваливаются в труху. На верхних этажах лежали безнадежные бедолаги с открытой формой туберкулеза.
Как-то раз мы зачем-то пошли туда, и нас рассказали, что еще до ремонта одна из палат была оборудована под курилку, и стены, пол и потолок были черными от копоти.
Однако мой плеврит прошел, меня выписали из диспансера и дали таблетки, сказали регулярно принимать их.
Я пил их первое время, а потом прекратил. Началось осложнение, и вместе с ним пришел туберкулез, в закрытой форме.
Я опять лег в больницу, меня начали лечить. Туберкулез, грубо говоря, это как прыщ на коже, только на легком. Если его не лечить, то он растет и пожирает ткани, вместо легкого остается дырка. По сути, я пил те же таблетки, что мне прописали раньше, но уже в больнице. При закрытой форме тубрекулеза, со временем можно перейти на стационар, уходить домой на выходные либо ночевать дома, а в больницу приходить только на капельницы. Когда болеешь этой разновидностью заболевания, все равно нужно соблюдать режим, иметь свою посуду, но риск заражения минимален: даже при поцелуе все будет в порядке. При открытой же форме каждый выдох заразен, особенно для людей со слабым иммунитетом.
материалы по теме 4
Туберкулез тоже бывает разный. Вот мой, из-за того что я сначала пил таблетки, а потом забросил, стал устойчивым к лечению, мне хотели вырезать кусок легкого, начали готовить к операции. Но, спасибо высокой температуре, ничего не вышло. Температура говорит о том, что во время операции может начаться воспалительный процесс, а при этом процессе операцию проводить опасно, т.к. палочки легко могли попасть на другой сегмент легкого, и от вырезания толку бы не было.
В итоге операции не было, и в больнице я пролежал около года. Когда я лежал в последний раз появился новый способ лечения — бронхоблокаторы. В ветку бронха, которая идет а поврежденному участку легкого, вставляют маленький резиновый клапан, этот самый бронхоблокатор. Он пропускает воздух внутрь, но не выпускает туберкулез наружу. Процедура его установки неприятна — это как ФГС, через нос вставляется трубка, но идет не в желудок, а в бронхи.
Поставить мне его не смогли, хотя в процессе я чуть не умер…
Продолжаем историю о лечении туберкулеза в Уфе. О щедрости российской медицины и особенностях обитания в диспансере.
Бронхоблокаторы мне должны был и ставить очень рано утром, в больнице подъем в 7 на самый ранний укол антибиотика. В 8 завтрак, на который я не пошел, так как операция должна проводиться на голодный желудок (рвотный рефлекс вызвал бы риск задохнуться). В итоге меня позвали в 10 часов на процедуру. То есть с 7 до 10 я просто глотал слюни на голодный желудок.
Я пошел, мне сначала все заморозили, нашли нужное место, высунули трубку, ходили, что-то искали, нашли бронхоблокатор, поставили его, наконец, на трубку и начали лезть обратно. А у меня уже куча слюней, да и эффект ледокаина закончился, начался рвотный рефлекс. Меня немного тошнит, выделяется слюна, и как итог — трубка забивается.
2 часа мне пытались установить бронхоблокатор, все не могли попасть в нужный бронх.
Бронхоблокатор — это небольшая латексная резиночка, и пока ее пытаются установить — она портится все больше с каждой неудачной попыткой. В итоге на меня истратили 2 или 3 блокатора, каждый из которых стоит 18 000 рублей.
В один момент меня начало тошнить, и я стал задыхаться и кашлять. Начал терять сознание, попытался встать и откашляться, но медсестра меня прижала и держит, она-то не видит, что мне плохо. Я уже лежал и думал, что мне конец, в глазах потемнело, но, как оказалось, с помощью этой трубки можно также всю жидкость выкачать — и вот пока я так лежал, все эти массы из меня выкачивали.
Как итог, мне сказали, что ничего поставить не смогли, бронхоблокаторов больше нет, а потому придется возвращаться в палату.
Кстати, ФГС по сравнению с бронхоскопией — это как съесть конфетку против ложки васаби. Еще мне делали озоновую капельницу. В вену вставлялась игла, а в бутылочке был физраствор, в который подавался озон. Ты лежишь, смотришь на эту бурлящую, как будто кипящую капельницу — и после процедуры возникает ощущение в носу, как будто прошла гроза. Как выяснилось, цена этой капельницы также около 10 000 рублей, но с меня за нее ничего не брали, так же как за бронхоблокаторы, за это я ценю нашу медицину.
Источник: ufa-room.ru